К слову сказать, автор на протяжении всего повествования вовсю заигрывает с глубоким сакральным смыслом этого самого "позже" — виртуозно вплетая по тексту различные ритуалы и практики. И везде Кинг выставляет этой величине разную категорию (хронологию) времени, грамотно вплетая в свой сюжет концепт этернализма. Кинг в стилистике художественного произведения умело обыгрывает аспект ветвящегося времени. И его главный герой словно всё время "проваливается" в различные перипетии не случившихся событий. Это самые интересные места романа. Именно наличие такого яркого воображения и задаёт темп повествованию, — когда стремительно перелистывая страницы, в качестве увлечённого читателя совершенно неожиданно понимаешь, что дочитываешь финал.

Кроме всего прочего, по-особому захватывает сама атмосфера этой истории. У меня сложилось особое впечатление — Кинг изощрённо пытается "влезть в шкуру" шестилетнего мальчика Джейми (главного героя повествования) и посмотреть на этот мир именно глазами маленького ребёнка. Ловко и к месту применяя специфический лексикон школьника, знаменитый американец в этот раз даёт пример грамотной мимикрии в своей узнаваемой авторской подаче. И решает свою творческую задачу весьма нестандартным образом.

Как ни странно, в образе этого мальчика почему-то постоянно возникает маленький герой самого Стива из его знаменитой публицистики: "Как писать книги" (On Writing / 2000). В своё время у Стивена Кинга вышла отличная компиляция его воспоминаний для тех, кто хочет побольше узнать о становлении Стивена в качестве мастера хоррора. Для тех, кому интересно — откуда же он брал сюжеты о самых тайных лазах человеческой души, искренне рекомендую к ознакомлению эту книгу из уже далёких нулевых. Этот сборник размышлений вышел очень ироничным и душевным одновременно.

По поводу беспокойной души маленького Джейми (главного "зачинщика" всех событий в романе) — этот главный герой не совсем такой, как все другие дети. У Джейми нет обычного детства, как у всех его знакомых сверстников.

Каждое трагическое событие, которое он оценивает своим первичным восприятием, словно разламывается в его визуализации на два куска жизни: он видит умирающего человека и в настоящем, и в будущем одновременно. Талант маленького Джейми состоит в том — он умеет смотреть сквозь человека. В том числе — сквозь умершего человека. Реальность в представлении этого ребёнка словно всякий раз дробится на две части — до и после трагического события. Возможно, именно этим литературным приёмом Кинг держит не только ключевую интригу сюжета, но и концепт заглавия "Позже". И к слову сказать, время здесь у Кинга всё время тикает как бы "против часовой стрелки".

Автор здесь по обыкновению работает на флешах — значимых воспоминаниях маленького Джейми. И его повествование не имеет чёткой структуры случившихся событий и явлений. Читателю все время приходится догадываться, на каком отрезке условной линейки времени находится Джейми, когда "панибратски" общается с мертвыми призраками. Эти фрагменты создают нужное напряжение и эмоциональный накал романа. К тому же Стивен Кинг не стал в этот раз растекаться на большой объем повествования, что пошло его истории на пользу.

С нужной скоростью и без провисаний автор сразу погружает своего читателя в динамику своей истории.

Джейми против своей воли может видеть только что умершую старушку, которая как ни в чём не бывало стоит на лестничной площадке рядом со своим мужем, который её скорбно оплакивает в судорожных объятиях сентиментальных соседей. Джейми умеет собирать "по частям" разрезанного напополам велосипедиста, которого сбили на проезжей части — и он беспечно машет рукой непосредственно именно этому одарённому мальчику.

Этот ребёнок был с некой "с чудинкой" — так ласково дразнила его мать (литературный агент в поисках хорошего материала), признаваясь своим друзьям-редакторам в курьёзах поведения этого малыша. Иногда его повадки вызывали искреннюю улыбку; иногда пугали до чёртиков. Но мальчику был знаком вход в лабиринт умерших людей. Именно с ними он неохотно и вынужденно общается на протяжении всего романа. Жители иного измерения находят его сами, даже когда Джейми этого не хочет. В этом мороке видений они неумолимо стремятся к нему, как в непроглядной темноте жуки летят на свет.

И в каком-то смысле эти явления (проявления духов) для Джейми стали обыденностью. Или даже повинностью. Вероятно потому, что такие вещи в аспекте таланта школьника заставляют быть взрослым не по годам. Даже когда взрослеть совсем-совсем не хочется.

У Кинга в этот раз вышла очень интересная линейка времени. И стилистически автор великолепно обыграл типаж этого шестилетнего ребёнка, подав его образ мышления через призму умудрённого опытом человека.

Хотя некоторые места повествования, если относится к "Позже" более придирчиво, показались умышленно вязкими, неправдоподобными и неубедительными. У этого мальчугана по сюжету романа уж слишком прогрессивная мама, которая не только выбрала в спутники жизни свой гендер (тема лейсбийской связи конъюнктурна здесь до банальных мелочей), но и верила каждой небылице этого маленького фантазёра. И впоследствии, расплескав секреты своего сына, она докатилась до критичной точки безумия...

Вне всяких спойлеров уместно будет просто пройти по основным вехам данного произведения.

Близкую знакомую матери Джейми — её подругу по жизни и сексу — Кинг описал так же цинично. По моим личным ощущениям в собирательном образе этих двух женщин вышли весьма отталкивающие ветреные персонажи, лишённые чётких ориентиров вменяемого взрослого человека. И безусловно, при таких обстоятельствах Джейми не был избалован материнским вниманием и должным теплом.

Кинга в канве такого сюжета можно было бы в свою очередь обвинить в мизогинии. Но он по инерции своего таланта всё же успевает к финалу романа сделать пару твистов,  грамотно оттеняющих поступки взрослых в свете вынужденного поведения ребёнка, попавшего по воле своего таланта в водоворот неприятных событий.

То пресловутое обстоятельство что, именно в родной матери Джейми обрёл своего искреннего единомышленника, в начале романа смотрится громоздким и алогичным. И именно это явление вызывает особое сомнение даже в стилистике художественного произведения.

Возможно, Кинг не захотел уплотнять свой сюжет щепетильными подробностями и вводить ещё одного ключевого героя. (Как он сделал это в своё время в том же "Сиянии", например).

И вероятно, в этот раз автор осмысленно поставил перед собой задачу написать роман покороче. Хотя по моим личным ощущениям именно такое развитие событий местами показалось несколько инфантильным и не оправданным. Безусловно, в этом есть свои плюсы — ибо оторваться от такого сжатого изложения, бросив роман на половине, труднее обычного.

Кроме всего прочего, Кинг не забывает вплетать в данный замысел свою фирменную философию. Он узнаваем в таких абзацах. И именно за такие авторские отступления (сочные метафоры), грамотно увязанные на ключевые события, я очень ценю его тексты. Подобной сдержанной иронии в "Позже" довольно много.

Мы добрались до нашего дома, и лифт все ещё был сломан. Можно сказать, что всё могло бы пойти по-другому, если бы он работал, но я так не думаю. Я думаю, что люди, которые говорят, что жизнь, как и дороги, по которым мы идём — это выбор, который мы делаем сами, отъявленные лжецы. Потому что хоть по лестнице, хоть на лифте, мы все равно попали бы на третий этаж. Когда переменчивый перст судьбы указывает на тебя, все дороги ведут в одно и то же место, вот что я думаю. Я могу изменить свое мнение, когда стану старше, но на самом деле я не думаю, что это случится.

Что случится, а что не случится у этого шестилетнего героя — это ключевая интрига и спойлеры сюжета. Нет особого смысла их раскрывать с точки зрения значимых событий романа.

Но свою "награду" за добрые дела этот повзрослевший молодой человек по сюжету романа всё же получит. И в этой тщательно проработанной истории никому не сойдёт с рук то милое чудачество, которым раскрывается интрига романа — подслушивать и выведовать у мёртвых то, что до времени скрыто.

По сюжету "Позже" способности медиума это закономерно тяжёлая ноша — как для того, кто ими обладает; так и для тех, кто ими спекулятивно пользуется. И в конце-концов несчастный и напуганный Джейми по инерции закономерно сделает такими всех, кто его окружает...

В романе есть ещё один акцент, который приближает этот текст к уровня культового "Оно" (It /1986). И к слову сказать, скорее всего по инерции этого романа перевод во многих местах сделан неверно. Вероятно, потому что поверить в мистический поворот событий много легче, чем (хотя бы на уровне википедии) бегло ознакомиться с матаном буддизма.

Кинг вполне резонно поясняет читателю, откуда он берёт известный ритуал Чод (духовная практика по изгнанию духов). И эта кульминация романа сильно провисает, когда её пытаются трактовать на сказочный лад.

Ритуал Чудь, по словам профессора, практиковался сектой тибетских и непальских буддистов. Они делали это, чтобы достичь ощущения совершенного небытия и, как следствие, состояния безмятежности и духовной чистоты.

Кинг вплетает эту практику в качестве весьма эффективного ритуала в борьбе с демонами. Демонами, которые живут в нашей голове. И это вовсе не те сверхъестественные существа, которые вторгаются извне вне всяких причин и следствий.

Но как бы то ни было, самая главная и веская причина — это ознакомиться хотя бы раз с таким Кингом.

PS Поздний Стивен радует. Вдвойне зацепил его открытый финал. И очень понравился замысел и непосредственно исполнение.

Знаменитый американец пишет по-прежнему великолепно. Рефлексирует по инерции очень мощно. Захватывает буквально с первых глав — не то слово.

В данном случае создав историю из аномалии — по сюжету новеллы в такое раннее апрельское время трава на поле в Канзасе не могла достигать человеческого роста — Кинг умудрился развернуть классным кроссовером сразу несколько интересных сложных тем. И такие сюжеты во избежание спойлеров, вероятно, лучше представлять атмосферно, дабы не создавать противоречий на уровне раскрытия значимых событий повествования для того читателя, который пока не знаком с этой новеллой.

Вообще техника написания таких произведений очень похожа на манеру художника рисовать крупными штрихами. Причём Кинг "штрихует" по тексту неким наслоением, постепенно усиливая тон повествования и уплотняя подробности происходящего. Его герои объёмные и трёхмерные не за счёт плотного бэкграунда личности, а по причине глубоких переживаний и ощущений каждого из них.

И нужно отметить, что в этой повести задают особое настроение не столько конкретные события, сколько подробная прорисовка места назначения (конечный пункт остановки ключевых героев).

Эта история в линейном повествовании предельно проста. И в какой-то момент в качестве вдумчивого читателя становится любопытно: как можно создать такое увлекательное произведение из обычного роуд-муви двух близнецов, которые остановились у обочины дороги, случайно зашли в бездонное зелёное поле и затерялись в нём безликими призраками. Словно и не было никогда обаятельного юноши и его сестры, носящей под сердцем ребёнка, которые ничего не подозревая, ехали по обычной автостраде в гости к родственнице.

У этой новеллы, несмотря на свою нарочитую простоту, прослеживается чёткая структура повествования, словно на металлический штифт накручивают несколько функциональных деталей.

Плотное родство души ирландских близнецов — а главные герои это брат и сестра, заблудившиеся в бескрайнем поле — в канве основного повествования формирует скорее не кровное родство, а силу тривиальной привычки. Кинг здесь заядлый циник и он в который раз в своём творчестве ставит под сомнение конвенты ради "галочки" в ключе так называемых сердечных привязанностей. Так было в "Сиянии", в "Нужных вещах", в "Бессоннице" и "Тумане". Примечательно, что работая в различных жанровых составляющих, этот талантливый американец умудряется везде давать нужные акценты: мы не умеем любить, а всего лишь терпим друг друга; и это отчасти вопрос времени, когда такие искусственные связи перетираются и рвутся.

Неотвратимые предчувствия и игры подсознания на всех уровнях его восприятия. Леденящий и едва слышимый голос рацио — он не всегда успевает пробиться сквозь эго этих героев. А робкий голос интуиции, словно пытаясь перекрыть разрывы логики, отчётливо звучит практически в каждом абзаце этой новеллы. Причём саспенс и нарастание тревоги проработаны здесь на завидной высоте. И словно из ниоткуда возникает опасность, которая фатальным образом обрывает все привычные связи с внешним миром.

Невозможность докричаться друг до друга и тем самым спасти абсурдную и полубредовую ситуацию, которая порой существует только в воображении героя. Этот аспект проработан в творчестве Кинга до виртуозного мастерства.

Словно твой голос, на первый взгляд громкий и отчётливый, расходится тёмными кругами обертонов и становится вовсе даже не твой. А чей-то чужой, искусственный и зыбкий. Словно "ты" — это на самом деле не "ты". А кто-то другой и чужой, уже давно виртуозно совершивший эту коварную подмену. В данном тексте эта игра смыслов до того усиливается к середине повествования в своём тревожном нагнетании, — текст улетает буквально на одном дыхании.

Мир зловещего полдня с раскалённым и застывшим в одном положении солнцем, в котором потерялись эти два прежде родных друг другу человека. И с такими же, не предвещающими ничего хорошего, стремительными сумерками. И с таким же мрачным, не обещающим избавления, восходом луны. Замкнутый мир, из которого невозможно выбраться, с изувеченными частями того, что некогда было живым или должно было родиться, но так и не смогло.

Персонаж девушки, ожидающей ребёнка, держит на себе интригу и плотную метафору повести просто великолепно. И по всем «шпилям» метафорического экшна: Что за хрень иногда с нами происходит?!..

Безусловно, каждый в силу своего жизненного опыта и личных ассоциаций вытянет на поверхность повествования что-то своё в контексте этой истории. В моём индивидуальном случае холодок по телу несколько раз пробежал не от ожидания перманентных чудовищ, жуткой расчленёнки и мрачного хтонического зла... Кинг ведь в лучших своих произведениях всегда продумывал сюжеты глубже традиций банальных форм насилия и ужаса.

Зябко стало именно в тех местах, где герои навсегда теряют друг друга из вида. Здесь стало как-то холодно, неуютно и непривычно шатко что ли. Да, этот автор умеет выбивать ненадёжные опоры "из-под ног" своего читателя. И у него невероятная способность обыгрывать привычные бытовые вещи до уровня маленьких шедевров в малой форме повествования.

И кажется — вот же совсем рядом был этот голос. Стоит всего лишь протянуть руку и дотянуться до другого человека на уровне привычного осязания...

Но ничего и никого рядом нет, кроме липкой грязи, вязкого холода и панического ощущения: ты просто потерялся, запутался, навсегда сбился с дороги в этом ненормальном мире, когда он на первый взгляд так похож на обычный. И подобные дебри буреломные и непроходимые; а все усилия из них выбраться тщетны и напрасны.

Да, я согласна со многими критиками: Кинг совсем не тот автор, который приятно кроет читателя сладким финалом и предлагает лёгкое избавление с помощью символического крестика на груди. С точностью до наоборот — чернушный трэш реалий в ключе авторской аллегории в этой повести подан очень хлёстко и лаконично.

Избавление по сюжету этого произведения Кинга в другом, — во всяком случае как я это от себя поняла на авторских метафорах, — это избавление от иллюзии быть спасённым посредством вмешательства некоего чуда в поисках лёгкого понятного финала на уровне линейной развязки сюжета.

Мастерство Кинга расцветило во всех возможных гранях в "В высокой траве" иную прописную истину. Мы можем научится видеть реальность такой, какая она есть — со всем трэшем, хламом и грязью. Ибо что толку закрывать глаза на то, что существует по умолчанию — зачастую вне нашего вмешательства.

И переходя на язык метафорического изложения, стоит сказать следующее: не умея напиться из чистого источника, мы вынуждены постоянно фильтровать грязь.

Кинг в этом тексте работает с Джо Хиллом на такой простой символике — их очень трудно трактовать иначе, чем это подано в образном мышлении подобного изложения.

И, так или иначе, здесь всё лежит буквально на поверхности, одновременно не обесценивая и уплотняя нарастающую интригу сюжета непосредственно.

Та клейкая масса, которая постепенно засосала в трясину главных героев — возможно, что это символика нашего отношения к жизни, к другим, к себе. Грустно, недвусмысленно, философски оправданно и узнаваемо для прозы такого уровня мастерства.

Да, у Кинга безусловный талант в аскетичной проработке форм и образов суметь сказать самое главное и значимое.

Никакой дороги с особой и сотни раз протоптанной тропинкой в этой жизни нет. Наша реальность — это не американское шоссе с дорожными знаками на обочине / указателями верной разметки выбранного пути.

Нет ни асфальта, ни специальных табличек с расчерченными маркерами верного движения — сколь бы нам не хотелось верить в обратное. Наивно решив, как и герои этого триллера, что существует асфальт, чёткое направление и явный рецепт лёгкого заслуженного счастья, "мы" как обычно заблуждаемся. Нет таких рецептов, — как впрочем и быть не может. Существует только наша жизнь. В которой всё тысячи раз перевёрнуто с ног на голову и вывернуто наизнанку.

Подобная краткая форма Кинга — очень искусное сочетание многих стилей, аллюзий и направлений. Данная повесть красиво играет полутонами различных метафор и эмоциональных состояний читателя. У Джо Хилла и Стивена Кинга получился очень интересный гибрид. "В высокой траве" вместил в себя столько смыслов и состояний — вышел то ли мрачный экскурс в мистику; то ли взрослый сказ о пустотности вещей.

В творчестве этого тандема в 2012 году родилась достаточно сильная вещь, которая читается легко и без особого надрыва. Именно потому что цинизм — привычная подложка как для плотного хоррора, так и для нашего подсознания.

"В высокой траве" — это в чистом виде не кровавый экшн с безумием весёлых и абсурдных песенок-лимериков, которыми среди прочего балует Кинг на страницах этого произведения, путая смыслы и сбивая со следа.

И это не скучное моралите-поучение на тему добра и зла, в коих мы давно уже не нуждаемся — ибо знаем всё и так.

Эта новелла скорее философски осмысленное рассуждение о цикличности и неизбежности вещей, расписанное Кингом в тандеме с сыном веско и убедительно. Респект двум авторам за такую краткую форму изложения.

Разговаривая с читателем на языке метафор, Стивен Кинг и Джо Хилл в подобной прозе, вероятно, хотели сказать примерно следующее.

Бежать или замереть в борьбе с такой стихией — здесь и то, и другое абсолютно бесполезно. Лучше не заходить в это поле вообще. Не прикасаться к этой траве — зелёной, высокой, токсичной — настоянной на соках чужого страдания, боли и ужаса. Лучше это знать, чувствовать, предвидеть. Ибо наивность — один из самых скверных пороков человека.

______________________________

Поле высокой травы раскинулось бесконечным саваном до самого горизонта у шоссе 400 напротив церкви «Скала Чёрного Спасителя» рядом с прежним удовольствием от заброшенного боулинг-клуба.

Бесконечно добрые самаритяне, каждый раз проезжая мимо, наивно покупаются на мольбы о помощи, невпопад и на все голоса раздающиеся из этого странного места.

Постоянно что-то настойчиво спасая, лучше всё же разучиться быть заложником любого подобного поля действий с множеством вариантов не случившихся событий. Если конечно в контексте этой новеллы уместно давать какие-то сквозные советы и назидания.

Разве что здесь мои искренние рекомендации примерно такого посыла: любителям серьёзной литературы и качественного хоррора такого Кинга читать обязательно.